Великое переселение. Зачем в Москве сносят пятиэтажки

В Москве при Хрущеве и Брежневе было построено около десяти тысяч пятиэтажек. Чуть меньше двух тысяч снесено, остается восемь тысяч. Разница между снесенными и стоящими в технологиях производства – качество квартир одинаковое (кроме пятиэтажных сталинок с трехметровыми потолками, но их пока к сносу не готовят). Состояние оставшихся разное, есть лучше, есть совсем плохие, которые сегодня можно было бы признать аварийными. Через 15 лет аварийными станут от трети до половины. Будут дома с отключенными водой и электричеством, с забитыми мусоропроводами, с падающими балконами – много домов, сотни. В пятиэтажках и сегодня живет не самое богатое население – чем дальше, тем больше оттуда будут уходить те, кто способен поддерживать дом за свой счет. В Москве сегодня нет гетто – но они могут быть. Процесс возникновения гетто переживали десятки городов.
Чтобы этого не было, дома надо ремонтировать. Но это невозможно технологически. Ссылки на Берлин, где гэдээровские пятиэтажки массово отремонтированы, не работают: в Берлине дома построены по другой технологии и с другим качеством, и это арендные дома, которые легко расселить на время ремонта. Мы свои ремонтировать не умеем, и это серьезное «не умеем». Если делаем (есть пример на улице Мишина, 32) – получается дороже, чем строить новое жилье. Или дом не становится прочнее, а технологические системы – надежнее. Краны перестают течь на полгода, а батареи одну зиму не лопаются, но потом все начинается сначала.

В Москве при Хрущеве и Брежневе было построено около десяти тысяч пятиэтажек. Чуть меньше двух тысяч снесено, остается восемь тысяч.

В Москве уже реализована самая большая в мире программа переселения пятиэтажек – за 15 лет снесено больше полутора тысяч пятиэтажных домов. Переселено порядка трехсот тысяч человек. Никаких возмущений не произошло. Это не значит, что не было недовольных, – были. Но не было социального недовольства.

Ссылки на Берлин, где гэдээровские пятиэтажки массово отремонтированы, не работают: в Берлине дома построены по другой технологии и с другим качеством, и это арендные дома, которые легко расселить на время ремонта.

Правительство уже собрало около 300 млрд рублей на капремонт (сбор включен в плату за квартиру). Если деньги не тратить, их заберут – скажем, на субсидии Чеченской Республике. По крайней мере так думают московские чиновники. Эти 300 млрд – отправная точка программы. По закону деньги, собранные на капремонт, можно тратить только на капремонт.

Инструменты планирования таких реноваций известны и более или менее одинаковы в пространстве от Берлина до Сингапура.

Московская программа оценивается правительством в 3,5 трлн рублей, а сторонние эксперты называют цифру 5–6 трлн. Для того чтобы ее осуществлять, требуется финансовый план. Срок действия – 20 лет. Понятно, что в такой перспективе он будет приблизительным, но ответ на ряд вопросов необходим. Это должно быть прибыльным? Безубыточным? Социально ориентированным? Сколько жилья вы собираетесь продавать на рынке? Какой прогноз реакции рынка на вашу интервенцию? Это жилье какого класса? Такой план есть у любого девелопера. Он может быть детальным, может – обобщенным; точность прогноза меняется в зависимости от времени. Но его не может не быть.

Поля пятиэтажек занимают срединное положение в городе за Московской кольцевой железной дорогой – теперь Московским центральным кольцом. Это пояс шириной примерно 5–7 километров. Он не ровный, с разрывами, однако, так или иначе, перед нами огромная городская территория.

Триста миллиардов рублей, около трехсот домов, находящихся в состоянии, близком к аварийному, с одной стороны, и около восьми тысяч пятиэтажек, оставшихся в Москве вообще, на расселение которых требуется от 3,5 трлн рублей, – с другой, определяют контуры программы, вернее, ее внутреннюю динамику. Сергею Собянину принесли задачу про первые две цифры, он решает ее через укрупнение масштаба. Масштаб увеличен на порядок – 8 тысяч пятиэтажек и бюджет 3,5 трлн.

Программа реконструкции такой территории должна иметь понятный управленческий дизайн.

На месте бывших пятиэтажек могут возникнуть замкнутые районы нового поколения, транзитная городская ткань или новые субцентры. Каждое из решений имеет свои плюсы и минусы. Для богатого северо-запада Москвы и бедного юго-востока они не одинаковы. Чтобы ответить на вопрос, где и что делать, нужна стратегия пространственного развития. Этот документ может быть графическим, текстовым, с картинками, без, может называться мастер-планом, может градостроительной политикой, может приниматься законодательно, может быть программой мэра. Но его не может не быть.

Вы должны понимать, как выглядит то, что вы собираетесь построить. Спроектировать сразу восемь тысяч домов невозможно, но не отвечать на этот вопрос вообще тоже нельзя. Это будут высотные дома или нет? Там будут улицы с красными линиями или дороги среди полянок с домами? Там будут дворы размером с футбольное поле или теннисную площадку? Там будут переулки? Бульвары? Там подземная парковка или плоскостная? Это вопросы об образе среды, без ответов на которые нельзя ничего заказать архитекторам. Для ответа есть инструмент – объемно-пространственный регламент. Он может быть проработан с разной степенью детализации, может называться FBD (form-based design), или 3D-моделью территории, или как-то еще. Но его не может не быть.

Для того чтобы строить, нужны архитекторы. На каждый квартал – свой, индивидуальность архитектора – единственный источник уникальности городской застройки, если она создается вот так, зараз. Но чтобы наладить проектный процесс в таких масштабах, нужно понимать, как им управлять. Не безликими проектировщиками, а мастерами. Нужна архитектурная политика – документ, который существует во всех цивилизованных мегаполисах. Ценности, принципы, процедуры принятия и прохождения проектов должны быть описаны. Он может по-разному называться, быть частью градостроительной политики или существовать отдельно, но его не может не быть.

Такая программа – это производное от цивилизационного уровня общества, от того, какими навыками решения задач оно располагает, так сказать, «в среднем». Только от незнакомства с вопросом можно увидеть в программе интересы девелоперского лобби. Если бы мы уважали частную собственность и конкуренцию, мы бы взвыли, поскольку частный девелопмент этим законом в Москве отменяется. Рядом с частником появляется госкорпорация, которая может: а) выбрать и зачистить любую территорию города, если там нет исторических зданий или зданий монолитных конструкций; б) построить там жилье любой плотности и высоты, хоть небоскребы, хоть коттеджи; в) при этом наплевать на все строительные нормы; г) брать кредиты и деньги граждан под поручительства госбюджета, а для раскрутки – просто средства бюджета. И все – по закону! И у этой госкорпорации только одна обязанность – переселить граждан в новые дома с коэффициентом увеличения площади 1,3. С этим нельзя конкурировать. Частный девелопмент в Москве заканчивается. В клуб газовых горелок пришел «Газпром».

В Государственную думу внесен в первом чтении пакет законов, которые обеспечивают программу. Он предполагает создание Фонда содействия реновации жилищного фонда в городе Москве. Этот «фонд содействия фонду» использует средства бюджета Москвы, может привлекать кредиты и средства граждан, сам строит и реализует построенное, по его обязательствам отвечает город. То есть по своему статусу это новая госкорпорация.

Такая программа – это производное от цивилизационного уровня общества, от того, какими навыками решения задач оно располагает, так сказать, «в среднем». Только от незнакомства с вопросом можно увидеть в программе интересы девелоперского лобби. Если бы мы уважали частную собственность и конкуренцию, мы бы взвыли, поскольку частный девелопмент этим законом в Москве отменяется. Рядом с частником появляется госкорпорация, которая может: а) выбрать и зачистить любую территорию города, если там нет исторических зданий или зданий монолитных конструкций; б) построить там жилье любой плотности и высоты, хоть небоскребы, хоть коттеджи; в) при этом наплевать на все строительные нормы; г) брать кредиты и деньги граждан под поручительства госбюджета, а для раскрутки – просто средства бюджета. И все – по закону! И у этой госкорпорации только одна обязанность – переселить граждан в новые дома с коэффициентом увеличения площади 1,3. С этим нельзя конкурировать. Частный девелопмент в Москве заканчивается. В клуб газовых горелок пришел «Газпром».

Московская программа оценивается правительством в 3,5 трлн рублей, а сторонние эксперты называют цифру 5–6 трлн. Для того чтобы ее осуществлять, требуется финансовый план. Срок действия – 20 лет. Понятно, что в такой перспективе он будет приблизительным, но ответ на ряд вопросов необходим. Это должно быть прибыльным? Безубыточным? Социально ориентированным? Сколько жилья вы собираетесь продавать на рынке? Какой прогноз реакции рынка на вашу интервенцию? Это жилье какого класса? Такой план есть у любого девелопера. Он может быть детальным, может – обобщенным; точность прогноза меняется в зависимости от времени. Но его не может не быть.

Это даже в сокращенном виде нечитаемая формулировка, но суть ее вот в чем. У нас много законов, как и где можно строить. Там определены функции, размеры зданий, их количество, высота и много чего другого. Все это сведено в Генеральном плане и ПЗЗ (правила землепользования и застройки). Так вот, новый закон все регуляции для любой территории, выбранной под реновацию, отменяет. Здесь можно строить с чистого листа, что хочешь и сколько хочешь. Что нарисуешь, то и будет законным.

У нас чудовищные СНиПы (строительные нормы и правила) и СанПиНы (санитарные правила и нормы). У нас есть требования по инсоляции, – два часа прямого солнца в окна в день, – которые восходят к методикам 1920-х годов по борьбе с туберкулезом. У нас новая школа на 1024 ребенка требует трех гектаров свободной земли. Это в московских условиях в три раза дороже самой школы, а построенная школа тратит четверть своего бюджета на поддержание и охрану территории, которая ей совершенно не нужна. При этом в Англии, Сингапуре, Гонконге, Америке, Канаде та же школа располагается на гектаре. Таких примеров десятки. У нас очень сырые ПЗЗ, которые мы никак не примем официально, и устаревший лужковский Генплан, который мы никак не отменим. Каждый, кто сталкивался со строительством в Москве, знает, насколько это чудовищно запущенная, абсурдная, уродливая система. Каждый мечтал снести ее к чертовой матери. И вот.

Замечу, что понятие «аналогичные по конструктивным характеристикам» трудно назвать юридически корректным. Следует иметь в виду вот что. Когда Никита Хрущев придумал пятиэтажки, то он запустил своего рода соревнование между строителями и архитекторами, чтобы найти самый дешевый проект, – это подробно описано в его воспоминаниях. Ранние пятиэтажки (1956–1962) использовали все существовавшие в то время конструктивные схемы, каждый стремился доказать, что его разработка лучше. Поэтому под определение «аналогичные по конструктивным характеристикам» попадают все дома, какие строились в Москве с эпохи конструктивизма до постсоветских реформ домостроительных комбинатов, за исключением, насколько я понимаю, домов с деревянными перекрытиями. Хотя черт его знает, может, где-нибудь в 1956 году была построена и такая пятиэтажка-сталинка. Сносить в соответствии с этой формулировкой можно любой дом, кроме монолитного. Конструктивистский, сталинский, брежневский, пятиэтажный, девятиэтажный – все равно, везде «аналогичные конструктивные характеристики».

Снос домов осуществляется по территориальному принципу – сносятся кварталы или микрорайоны. Органы власти определяют перечень «многоквартирных домов, которые попадают в границы подлежащей реновации территории, являются аналогичными по своим конструктивным характеристикам многоквартирным домам» хрущевского и раннебрежневского времени. На их месте строится новое жилье, при этом жители получают то же количество метров и то же количество комнат, но увеличенные кухни, санузлы и коридоры (если это не очередники, которые могут получить больше).

Протеста не будет ...

В Москве уже реализована самая большая в мире программа переселения пятиэтажек – за 15 лет снесено больше полутора тысяч пятиэтажных домов. Переселено порядка трехсот тысяч человек. Никаких возмущений не произошло. Это не значит, что не было недовольных, – были. Но не было социального недовольства. Рискну предположить, что именно это Сергей Собянин и учитывал в первую очередь, инициируя новый снос. Программа, которую сегодня предлагает мэр, в части гарантий гражданам один в один повторяет лужковскую: квартира равной жилой площади с тем же количеством комнат в том же районе, а при невозможности – округе, где располагался снесенный дом. Триста тысяч уже переселенных и в целом довольных – вроде бы представительная выборка для прогноза. Да и странно ожидать массового протеста от полутора миллионов человек, недвижимость которых подорожает на 30%. Впору, наоборот, сетовать на массовый подкуп избирателей.

В близкой перспективе это открывает возможности для маневра. Менее всего московское правительство собирается в год выборов массово выселять граждан из их домов через суды. Они не безумцы, они хотят совсем иного. Они выберут тот район пятиэтажек, где жители хотят переселиться, снесут и построят, и жители будут им благодарны, и останется множество тех, кто будет вожделеть переселения. Таких районов много – стоило заявить о новой программе сноса, и префектуры оказались завалены запросами граждан «когда же нас снесут?!!».

Московская программа оценивается правительством в 3,5 трлн рублей, а сторонние эксперты называют цифру 5–6 трлн. Для того чтобы ее осуществлять, требуется финансовый план. Срок действия – 20 лет. Понятно, что в такой перспективе он будет приблизительным, но ответ на ряд вопросов необходим. Это должно быть прибыльным? Безубыточным? Социально ориентированным? Сколько жилья вы собираетесь продавать на рынке? Какой прогноз реакции рынка на вашу интервенцию? Это жилье какого класса? Такой план есть у любого девелопера. Он может быть детальным, может – обобщенным; точность прогноза меняется в зависимости от времени. Но его не может не быть.

Переселить – переселят. Не сомневаюсь в способностях Марата Шакирзяновича Хуснуллина строить новые дома. Да и кто бы сомневался, посмотрите на Новую Москву: пять миллионов квадратных метров в год. Посмотрите на Новую Москву: новые дома – и ни одной качественной улицы, площади, сквера, квартала, парка, бульвара ни разу не вышло. Впрочем, нет, парки есть. Они диковато смотрятся среди полей и лесов – сказывается отсутствие мастер-плана.

Вероятно, можно поспорить, насколько дома будут современными. Хрущевская норма жилой площади на человека – сначала 9, потом 11 квадратных метров. Мэр считает, что новые дома простоят сто лет. Квартиры даются по принципу «один в один», получается, что мы транслируем типологию хрущевского жилья на сто лет вперед. Но это экономические реалии, с которыми трудно спорить. А вот что точно не получается – это создание города.

Городская среда – это не дом плюс дом. Среды не бывает без улиц, площадей, скверов, парков. Улиц не бывает без торговли, услуг и общественного питания; кафе и рестораны не работают без офисов, иначе в них некому есть днем; офисы не работают без парковок. И всего там, в качественной среде в центре Москвы, насчитывается около ста взаимосвязанных функций. Людей-то можно переселить в другие квартиры – а что вы сделаете с бизнесом? Парикмахерские и химчистки, кафе и булочные, овощные магазины и гастрономы, ателье и ремонт обуви, фитнес и школы танцев существуют ровно постольку, поскольку их знают и ими пользуются люди. Их владельцы годами выстраивают репутацию, цена их бизнеса – это количество и качество клиентов. Их же тысячи! Вы их просто разоряете, и никому в голову не приходит, что об этом вообще следует думать. Будто мы, как при советской власти, жили у продмага, так и живем.

Но это не только их работа, деньги и жизнь, которую вы уничтожаете, даже не замечая этого. Это еще и качество среды, потому что нарастить обратно все это – годы усилий и средств. Вот вы создавали бизнес в Новой Москве – много создали-то? Вы спросите у людей, что такое открыть в Москве кафе. Да таких на руках носить нужно! А без этого как раз и получаются спальные районы. Без этого мы никогда не получим города.